Всё о том же.
Пересматривая фотографии старые,
стихи свои скудные листая,
я только сейчас понимаю:
пустая. какая же я пустая.(с)
Хочется покоя. Говорят, «покой» — производное от «покойник». Ничего подобного! Я испытывала это замечательное умиротворяющее чувство. Когда тебя ничто не тревожит, ты ничего не боишься и не из-за чего не волнуешься. Как это замечательно.
Сейчас всё не так. Пустота в душе и неизвестность впереди. Но я ещё умудряюсь находить какие-то ноты радости для себя в этой грёбаной жизни.
Я знаю людей, которые всегда счастливы. Как-то жизнь у них складывается гладко. Им всё преподносится само. Они не выгрызают у жизни своё счастье, оно и так всегда с ними. Может, они секрет какой знают?..
я своею воображаемой искренностью совсем продрогла.
осень одиннадцатого года перебила во мне все стекла.
мне порою осознавать невыносимо бывает горько —
что начало —роддом, а конечная остановка- ворота морга.
мне не то что бы жалко дарить людям столько усилий —
просто они, вообще-то, об этом меня никогда не просили.
мне дарили всякие красивые безделушки на память —
а себя не за что не хотели со мною оставить.
на моих волосах в свете лампы играла раньше рыжесть —
я хочу найти человека, которому можно писать «ты дышишь?».
за нас никто ничего не решит; все решения мы выбираем сами-
от тебя зависит, чем наполнена жизнь: горем, либо же чудесами.(с)
А если настраиваться на состояние грусти, то и притягивается грусть…
Это как радиоприёмник — на что настоился, то и слышишь.
Ну, а я, конечно, разнылась. Нужно брать себя в руки и настраиваться на позитив) Спасибо за отзыв))
Есть счастье у нас, поверьте,
И всем дано его знать.
В том счастье, что мы о смерти
Умеем вдруг забывать.
Не разумом, ложно-смелым.
(Пусть знает,— твердит свое),
Но чувственно, кровью, телом
Не помним мы про нее.
О, счастье так хрупко, тонко:
Вот слово, будто меж строк;
Глаза больного ребенка;
Увядший в воде цветок,—
И кто-то шепчет: «Довольно!»
И вновь отравлена кровь,
И ропщет в сердце безвольном
Обманутая любовь.
Нет, лучше б из нас на свете
И не было никого.
Только бы звери, да дети,
Не знающие ничего.